Севастополец Евгений Поданев после знакомства с Клеманом в Крыму и спарринга с ним специально приехал в Киев, чтобы позаниматься у Клемана. В то время Женя достаточно часто встречался с иностранными спортсменами, часто ездил в Прибалтику, где постоянно поддерживались контакты со скандинавами и, как правило, уверенно побеждал: физическое превосходство соперника Женю никогда не смущало, никаких сомнений у него не возникло и в этот раз.
Мне Евгений очень лаконично и образно рассказал, почему пришёл к такому решению поближе познакомиться с Клеманом и поучиться у него: «Смотрю, на природе здоровенный парень тренируется (Клеман гостил в Крыму у родителей Люды, его жены), уровень хороший, но вроде ничего особенного. Познакомились, Клеман очень вежливый, дружелюбный, я предложил поспарринговаться: думаю, интересно поработать, была полная уверенность в ещё одной победе. Начали работать, я в атаке, соперник ведёт себя достаточно скромно, только, почему-то, ни один мой удар не проходит. Вдруг, не пойму каким образом, подсечка, я на спине, а перед глазами, в паре сантиметров, пятка Клемана.
Сначала чувство досады, может случайность и вдруг как озарение: а ведь, если реальный бой – то это смерть, я просто ощутил, что это Мастер, нужно знакомиться ближе».
У самого Клемана были прекрасные физические данные: рост около 185 см, вес около 90 кг, при этом мог передвигаться необычайно быстро, мягко, но в случае необходимости становился твёрдым, как скала. Но, в конце концов, физически одарённых людей не так уж и мало, а вот такой редкий сплав таланта, мастерства, высочайшего технического уровня, интеллекта, единства духа и тела – такого мастера я больше не встречал. Нам он давал базу чисто шотокановскую, но сам работал в спарринге немного в другой манере – у него была уникальная способность при контакте с представителями других стилей брать интересующие его интересные элементы и очень органично сочетать это со своей базовой техникой.
По своей манере проводить спарринги Клеман напоминал гоночную машину, которая всегда могла быть немножко впереди любой другой машины. Почему немножко? А чтобы дать возможность работать партнёру, причём он одинаково бережно вел себя со своими учениками и с гостями, которые приезжали поспарринговаться.
Тренировки проходили в холле 7-го этажа, в университетском общежитии на улице Ломоносова. Помещение маленькое, около 30 квадратных метров, тем не менее человек 20 – 25 тренировались.
По воскресеньям был день спаррингов, тренировка длилась не менее 4 часов, бывало и больше. Как правило, всегда было много гостей, как киевлян, так и приезжих. Весной и летом воскресные тренировки часто проходили на поляне в Голосеевском лесу.
Как учитель, Клеман был очень требовательным, даже жёстким, он не любил расхлябанности, лени, стремился приучить к чистоте и аккуратности при отработке тренировочных заданий, придавал большое значение базовой технике, был сторонником больших физических нагрузок. Очень не любил неконкретных вопросов, продиктованных слабым знанием предмета. Если у кого-то из учеников была травма, Клеман не считал это поводом пропускать тренировки – всегда можно найти какой конечностью и как поработать.
Приведу личные примеры.
Ситуация 1. Я спрашиваю у Клемана, как улучшить удар маваши-гери (что-то я там умничал, уже не помню, но смысл вопроса к этому сводился), получаю совершенно замечательный ответ, наводящий на верный путь: «На протяжении хотя бы месяца делай каждый день около 300 ударов маваши-гери, а потом повторишь свой вопрос, но ты увидишь, что многое, что непонятно сейчас, прояснится, зато появятся следующие вопросы».
Ситуация 2. У меня травма, выбит большой палец на руке, наложена повязка, прихожу в воскресенье на тренировку, день спаррингов. Я умиротворённый, весь из себя такой довольный, работать ведь нельзя, так будет классно со стороны посмотреть. Тем более, что я не кто-нибудь, а старший ученик, провожу разминки, тренировки с младшей и средней группами, отвечаю за порядок, дисциплину, а если Клеман отсутствует, то и старшая группа на мне – короче, большой начальник. Приходим на заветную поляну, как всегда, много посторонних зрителей (какие-то знакомые, друзья, их девушки). Я провожу разминку и спокойно стою, с достоинством выставив вперёд забинтованную руку. Начались спарринги, вдруг Клеман показывает на кого-то, затем на меня, вызывая на середину. Конечно, это он машинально. Подхожу, демонстрирую, какой я больной и как мне плохо. В ответ слышу: «А если реальная опасность, тоже будешь объяснять, что у тебя травма?». Взгляд жёсткий, холодный, неприязненный, а выражение лица недоумевающее – так смотрят на человека, который совершил какую-то жуткую непристойность в приличном обществе. Всё ясно, работаю по обычной программе, со стороны моих противников никакого понимания и сочувствия я, как и следовало ожидать, не дождался: вести бои с одной рукой очень тяжело, пришлось метаться как зайцу. Но самое интересное в этой истории – это переданные мне впечатления зрителей, никакого отношения не имевших к каратэ: «И это чемпион Киева и Украины? Так смотреть же не на кого и не на что!».
Так я получил ещё один урок – никогда не отрывай спорт от жизни, стремись к реальности. За пределами зала и в ситуациях, не имевших отношения к каратэ, Клеман был очень мягким, добрым, и, в чисто бытовом плане, уступчивым.
Характерный пример – один из киевских тренеров, не буду называть его имя из этических соображений, решил сделать выгодный «чейндж». Он пришёл к Клеману, сразу напористо констатировал, что они с ним большие друзья (хотя это было шапочное знакомство), сказал, что друзья обычно обмениваются подарками и он жаждет подарить своему другу советскую пластинку фирмы «Мелодия», а взамен просит пустяк – диск-гигант «Бонни М» (для справки: в 70-годы этот ансамбль был необычайно популярен, дисков в продаже не было, их присылали из-за границы). И знаете, могло пройти, если бы не Люда, жена Клемана, которая мне и рассказала об этом (цитирую): «С интересом наблюдаю за ними, вижу, Клеман мнётся, ему неудобно, смотрит на эту «Мелодию». Вот наступил ожидаемый мной момент, когда Клеман с тоской во взоре взял диск «Бонни М», и только тогда я вмешалась. Высказала этому «другу» всё, что я думаю о нём, о его подарке и предложении. Короче, ретировался он гораздо быстрей, чем заходил».
Но, повторяю – это только в быту. На тренировках никаких компромиссов не было, причём это сочеталось с уважением к личности ученика, гостя и очень бережным отношением к здоровью оппонента по спаррингу.
Вспоминаю ситуацию, когда в Киев приехал знакомый Толи Поповича из Сибири, звали его Николай, и по словам А. Поповича, парень уникальный. Проходя вместе с Толей мимо оперного театра, (там проводился ремонт мостовой), Николай взял булыжник и ударом руки разбил его. Толя привёл его к нам тренировку, и он работал с Клеманом. Спарринг продолжался секунд 15 – 20, и в результате стремительной и мощной атаки Клемана Николай был буквально смят и совершенно неожиданно оказался на спине в результате подсечки, после этого, очень огорчённый, он сразу ушёл.
По словам А.Поповича, его комментарий был очень краток: «18 лет упорных тренировок, несколько секунд боя – и я на земле!». А вот зарвавшегося ученика, который вел себя неэтично, он мог наказать и более чувствительно. В этом плане показательным был бой с его земляком из Конго, бывшим учеником, который тоже вёл группу и решил поставить себя на одну планку с Клеманом, поведя себя при этом, скажем так, неприлично, вызвав его на спарринг. На тренировку к нам он пришёл со своими учениками. Не буду полностью приводить его имя, пусть будет С.
Это был очень одарённый парень, с такими же физическими данными, как и у Клемана, прекрасная техника, явное сходство с Клеманом в манере ведения боя. В своей подготовке он использовал музыку, в частности, танцы для развития у себя чувства ритма и пластики (позже я прочитал у М. Оямы, насколько такие занятия важны для единоборца).
Короче, начался бой, длился он очень недолго. В этот раз Клеман провёл комбинацию, в результате которой С. пропустил 4 удара в печень – 2 йоко – гери и 2 тсуки. С. не потерял сознания и не упал, стоял шатаясь – было совершенно очевидно, что вести борьбу он уже не мог. После тренировки я спросил у Клемана, почему С. остался на ногах, и ответ содержал ещё один ценнейший урок «С., конечно, наглец, вёл себя недостойно, но он пришёл со своими учениками, и я не мог его унизить, поэтому он и остался на своих ногах, ведь главное, что он понял урок и будет вести себя по-другому». Действительно, после этого С. периодически появлялся у нас, работал с нами и с Клеманом, но уже на другом уровне общения.
Однажды Владимир Илларионов поймал кураж и решил по серьёзному поспарринговаться с Учителем, но Клеман провёл неотразимую комбинацию, которую завершила чёткая подсечка, и лежа на спине, Володя почувствовал железные пальцы Клемана у себя на кадыке. Но этот бой не нёс подоплеку наказания, как спарринг с С. Это был потрясающе красивый диалог Учителя со своим лучшим учеником.
Станислав Близнюк (С.Б.): Были ли на тот период спортсмены из СССР, способные противостоять Клеману?
Марк Тальянский (М.Т): Совершенно ответственно заявляю, что такого спортсмена я не видел, ни нашего соотечественника, ни иностранного мастера, при том, что к нам практически всё время приезжали из разных городов и республик. Считаю (и не только я), что Клеман настоящий гений боя! Он просто всем давал работать.
Самый сильный боец из СССР, которого я видел и знал – это Ларин, к которому я испытываю чувство глубочайшего уважения и благодарности, и у которого я многому научился.
Наше знакомство произошло при интересных обстоятельствах. За год до этого я был на тренировке у Клемана и благодаря той базовой подготовке, которую имел, победил практически всех его учеников. А может, и скорей всего, дело не в моём уровне, а в том, что не было самых сильных учеников.
А в спарринге с самим Клеманом я потерпел фиаско – не заметил, как попался в «стойку – ловушку» и оказался в горизонтальном положении: тогда я ещё не знал, что это закономерная участь практически всех пришельцев.
После тренировки Клеман хорошо отозвался о моей защите, сказал, что видна школа, и дал понять, что я мог бы тренироваться у него. Но в тот момент я не принял верного решения, потому что занимался у Мануэля, уделяя только нунчакам по 2 – 3 часа ежедневно. Но вот прошёл год, и мой ученик (его звали Валерий, он был дальним родственником Ларина), в один из приездов Володи к Клеману предложил пригласить Ларина провести у нас в зале тренировку. Естественно, я согласился, т.к. Валера много рассказывал о своём родственнике. Позже мой ученик признался, что инспирировал это знакомство с единственной целью – услышать мнение Ларина о моём уровне и целесообразно ли у меня тренироваться. Забегая вперёд, скажу, что вердикт был положительным.
Впервые я увидел специалиста каратэ такого уровня, выросшего в нашей стране. Это был человек, готовый тренироваться сутками! Один из принципов, который он исповедовал, был таковым: с кем бы ты не спарринговал, в каком бы зале ты не был, какого бы уровня спортсмены не были против тебя, даже самые слабые и неумелые – у них всегда можно чему-нибудь научиться. И он учился всему и везде.
Погонял он меня на тренировке прилично, но очень аккуратно: было чувство, что тебя внимательно и спокойно изучают, просвечивая как рентгеновскими лучами. А после тренировки Володя взял меня в оборот серьёзно и плотно: чем, когда, у кого, сколько и как я занимался. Узнав о посещении секции Клемана, он резюмировал «ты потерял год», и я согласился, к Клеману поехал с ним и на последующие годы мой путь определился.
Я активно включился в тренировочный процесс под руководством Клемана. Вскоре стал у него старшим учеником и, уезжая, Клеман оставил клуб на меня. На тот период у нас уже был зал, оборудованный зеркалами, макиварами, мешками, но это уже совсем другая история.
С.Б.: Ты хорошо известен и как выдающийся тренер.
М.Т.: Слово выдающийся я решительно и без всякого кокетства убираю. Просто мне, как я уже упоминал, посчастливилось общаться с замечательными мастерами и чему-то научиться у них. Помимо неплохого уровня базы каратэ шотокан, вьет-во-дао, желания узнать как можно больше о восточных единоборствах, я всегда стремился показать своим ученикам, как можно использовать ту или иную технику максимально реально, просто, эффективно и, самое главное, адекватно сложившейся ситуации (одно из любимых выражений Клемана), независимо от того, находишься ты в зале или в подворотне.
Вероятно, в этом смысле, как педагог, и был интересен своим ученикам. Когда я стал тренироваться у Клемана, то сразу сказал ему, что провожу тренировки и спросил, как он к этому отнесётся. Ответ был положительным и я продолжил свою тренерскую деятельность.
В то время у меня был очень насыщенный график – около 8 тренировок в неделю. У Клемана и мои ученики по вечерам, 2 раза в неделю с дневной группой, в которой у меня было всего 4 ученика. Никаких финансовых интересов в дневных занятиях не было, просто это были очень интересные люди – Валерий Плиско тренер по дзю-до в «Динамо», Владимир Данько – бывший вратарь киевского «Динамо» по водному поло, и двое ребят, моих приятелей, которые захотели заниматься. Они и познакомили меня с В. Плиско и В. Данько, с которыми мы просто стали друзьями. Благодаря Валерию мы сначала тренировались в так хорошо знакомом мне зале дзю-до на стадионе «Динамо», а затем переселились в сухой зал находившегося рядом открытого бассейна, там уже гостеприимным хозяином был Володя Данько, тренер по водному поло.
Впоследствии, доктор педагогических наук Валерий Плиско очень много сделал для развития единоборств в системе МВД и КГБ, куда в те годы стали активно внедрять каратэ. В дальнейшем Валерий практиковал такую вещь: присылал ко мне в группу своих сотрудников для освоения базовой техники каратэ, и сейчас эти ребята достаточно известны в мире единоборств.
В заключение, хочу искренне поблагодарить за предоставленную возможность рассказать хоть немного о тех временах, надеюсь, это будет интересно для молодых ребят и принесет пользу.
С.Б.: Большое спасибо за интервью, до следующих встреч.
