Путь к Мастеру

Александр Сивков
Казань, Россия

У меня в руках июньский номер «Московского комсомольца» за 1987 год со статьёй, где подробно и довольно красочно описан приезд в столицу СССР мастера айкидо из США Идета Койче Бериша. За моими плечами 10 лет занятий карате, яркая соревновательная биография, годы «реакции» и подпольных тренировок. И вот я читаю про боевое искусство, о котором впервые услышал ещё в 1977 году на Всесоюзных сборах по киокусинкай, ещё до всех преследований за занятия карате. Между прочим, тренерам грозило тогда наказание до семи лет с конфискацией! А тут… не может быть! Айкидо — очень интересно! И где, в Москве?! Информация довольно скудная — правда, есть упоминание студенческого клуба одного из московских ВУЗов и имя — Василий Барановский. Душа буквально поёт — ведь если пишут, значит скоро наступит оттепель, 219 статья уже почти не работает…

Вспоминается та поездка в Москву, поиски упомяну­того в статье ВУЗа, его студенческого клуба, но самое главное — знакомство и последующие приезды, тренировки с мос­ков­скими мастерами: Василием Барановским, Вячеславом Матвеевым, Володей Подорольским.

Прошёл год. Наступило лето 88-го. Неожиданно раздаётся звонок из Москвы: «Саша, приезжай, завтра в одиннадцать на Цветном интересная тренировка».

Многие помнят то время и наивно было бы думать, что я купил билет и спокойно сев в поезд прибыл на Казанский вокзал столицы. Как бы не так… Меня спасла «моя вишнёвая девятка», купленная в мае того же года, мой фанатизм и мой ученик по карате, у которого была неплохая практика вождения.

Ехали всю ночь. Я опоздал на тренировку всего на десять минут. Это была моя первая практика под руковод­ством американки Джеми Зимрон, именно на этой памят­ной тренировке я познакомился с парнем из Краснодара — Димой Шаповаловым. Оба молодые (к тому моменту мне было всего 33 года, он чуть моложе), оба абсолютно не разбирающиеся в айкидо и максимально замотивированные боевыми искусствами Юго-Восточной Азии.

Во время работы в парах нашлись общие темы для разговоров — Дима окончил Военно-морское училище, я же срочную службу проходил на Тихоокеанском флоте. Одним словом — «скорефанились». Коснувшись темы занятий заговорили о карате, и вот оно, то сокровище, о котором я не мог даже мечтать! Мне рассказывают о том, что в Краснодаре, в медицинском институте учится парень из Марокко, у которого третий дан по киокусинкай карате. Слушаю, ловлю каждое слово, стараюсь всё запомнить. Третий дан! В 17 лет чемпион стран Средиземноморья среди взрослых! Да это же такой уровень — дух захватывает, невероятно! Я чуть было не задохнулся от радости. Надо ехать на разведку. Договариваюсь со своим новым краснодарским другом и после возвращения в Казань, уже в конце августа, еду к нему знакомиться с Шакиром — так зовут этого загадочного марокканского студента, имеющего по словам Димы такую же степень, как Саша Танюшкин. А Александр Иванович Танюшкин — это величина союзного масштаба того времени, технарь, друг, у которого я учился целых 10 лет.

Краски впечатлений и воспоминаний за минувшие три­дцать семь лет несколько стёрлись, но ключевые моменты той поездки отпечатались в моей памяти. Я почти неделю жил в Диминой квартире, мы как могли занимались айкидо, разбирали Сан дзюичи но дзё ката. И всё это время в голове пульсировала одна мысль: «Когда? Когда он приедет?!».

И вот мы уже оценивающе смотрим друг на друга — молодой, невысокий, плотный парень из Марокко. Чёрные волосы, аккуратный, модный, протягивает мне свою руку: «Шакир». Моя буквально тонет в его широкой тёплой и очень сильной ладони. Как искра пронзила мысль — этот человек со мной на всю жизнь. Поговорили, я рассказал о себе, о своих поисках в киокусинкай, о Танюшкине… До того времени (лето 1988 года) Шакир ничего не знал и никогда даже не слышал об Александре Ивановиче. У меня на тот момент четвёртый кю, которым я невероятно горжусь и даже чувствую себя непревзойдённым бойцом (всё-таки серебряный призёр Союза 80-го года). «Поработаем?» Поработали… Все мои атаки, все мои действия не дали абсолютно никакого результата. Видит Бог, я очень хотел посадить его на пятую точку, однако создавалось впечатление, что при каждой моей атаке я сталкиваюсь с непреодолимой преградой, с какой-то непонятной и невероятно могучей и непробиваемой крепостной стеной, из которой буквально вылетали руки, такие громадные железные колотушки. А прекрасная растяжка каким-то невероятным образом позволяла выбрасывать мощные ноги 43-го размера мне прямо в «башню».

Всё! Я стою потный и злой… Как же так?! Почему!? «Саша, ты 10 лет занимался не тем! Это был не киокусинкай! Мои искренние соболезнования. Кихон, ката, формы, тамесивари — всё это очень хорошо, но спарринг — главное в нашем стиле». В нашем стиле… Значит ли это, что Шакир признал меня членом семьи, или просто оговорился — всё-таки он не русский, язык для него не родной?

В 1967 году была создана американская рок-группа «Blood, Sweat & Tears», буквально «Кровь, пот и слёзы». И даже если эти парни не занимались карате, они точно знали о подноготной этого стиля. Кровь и пот сопутствовали мне до этого дня постоянно, киокусинкай без этих составляющих не киокусинкай! Пришло и моё время испытать горечь (читай: «обливаясь потом и кровью, пролить свои слёзы») за то время, что я провёл в подполье, изучая кихон и занимаясь тамесивари под руководством, оказавшимся далёким от профессионализма, моего казанского «наставника», ничего не смыслящего ни в биомеханике, ни в физиологии, ни в анатомии. Под руководством человека, которым, как оказалось, двигали фанатизм, жажда лидерства и денег. Но! На Востоке говорят: «Есть ученик, готов ему и Учитель». Родилась новая, как оказалось, крепкая связка! Я нашёл в Шакире то, что искал долгие годы.

Понимая всё это я начал часто ездить в Краснодар, познакомился с Татьяной, женой Шакира. До мелочей помню планировку его комнаты в общежитии, кроватку с новорождённым сыном Камилем, которым он так гордился. Начались упорные тренировки, я начал познавать новую грань киокусинкай.

С момента нашего знакомства я уже неоднократно приглашал доктора Бена (сокращённо от фамилии Бен Реддад) в Казань для проведения семинаров. Сюда же подтянулись бойцы из Москвы, Волжского, других городов Союза. Я с удовольствием ездил вместе с ним по стране, наслаждаясь общением и буквально впитывая каждое слово, каждое движение. В одной из этих поездок мне посчастливилось познакомиться с Сашей Кабановым — приятно сознавать, что мы бережно сохраняем дружеские отношения по сей день.

В памяти хранятся все подробности приездов Шакира в наш город. Так, перед одним из его первых визитов в Казань от зала 80-й школы кто-то угнал «мою вишнёвую» вместе со всеми документами, в багажнике — плоды упорной продовольственной подготовки к приезду Мастера: подарки для него, казылык, икра, какая-то моя одежда… Шок! Трагедия! Что делать?! Я к Жене Романову всё-таки авторитетный человек — 8 лет у «хозяина», добродушный богатырь, боксёр-любитель, и в те далёкие годы просто друг… Подняли «на уши» всю Казань — нет результата.

Другая сторона городской жизни — «красная»… Я к Паше Гетманскому — подполковник, начальник УГРО Бауманского РОВД Казани, можно сказать настоящий «Шериф», причём с большой буквы, друг, ученик, и как никто другой знает теневые стороны той жизни.

До приезда Шакира 3 дня… Паша каким-то невероятным образом договаривается с «кумчастью» УЭ 148/2 и на волю, куда надо и от кого надо даётся указание.

До приезда Шакира остаётся один день — звонок от Паши Гетманского:

— Саш, привет. Как дела?
— Паш, ну, не томи, есть новости?
— Езжай к ВДНХ, у входа перед забором стоит машина, ключи в замке зажигания, конец связи.

Стоит моя «ласточка»! Капот тёплый — видимо, только что пригнали. Открываю багажник — какая-то моя одежда, икра, казылык, подарки для Мастера… Машина вымыта, чистые коврики… Фантастика!

Семинар проходил на стадионе артиллерийского училища. Футбольное поле забито до предела, учеников больше 500 человек. Да, это был апогей! Многие в Казани до сих пор помнят это яркое событие. Подъём для того времени абсолютно невероятный!

Его наставничество и моё ученичество переросли в тёплые дружеские отношения, однако не всё сложилось гладко и ровно. Преданный своим верховным партийным руководством Советский Союз прекратил существование. Мы, не переезжая, стали жить в абсолютно новой стране, с другими ценностями и навязанной, чужой моралью. Шакир уехал из России, уехал и… потерялся. До сих пор у меня хранится открытка с его собственноручной надписью «Ben Reddad Shacir, Casablanca…» и адрес. Писал, звонил всем тем, с кем тренировались. Безрезультатно…

К концу девяностых у меня уже был 2-й дан по айкидо и 1-й дан по киокусинкай. Многие из моих учеников получили чёрные пояса как по айкидо, так и по карате. Появился интернет и поиски Шакира обрели новые возможности. Я не терял надежду, что найду его. Доходили слухи о том, что он погиб или в одном из военных конфликтов в Марокко, или в результате автомобильной катастрофы. Но я не верил слухам и не терял надежду на встречу с ним.

В начале мая 2017 года неожиданный звонок от Димы Шаповалова из Краснодара: «Саша, с пятого мая в Краснодаре будет доктор Бен ! Приедешь?» Как, ну как я мог сказать «нет»?! В мою жизнь вновь возвращается мой будо-брат, мой Наставник и Учитель. Никаких раздумий! Собираюсь и еду!

Думаю, что Шакиру было приятно увидеть меня после стольких лет разлуки. Мне же было очень любопытно прикоснуться к тому братству киокусинкай, которое на протяжении четверти века трепетно создавал Тагир Таиров (5-й дан), так рано ушедший от нас — ученик и близкий друг Шакира, которого он называл своим братом. Да, мы потихонечку уходим, но приходят достойные — вместо Тагира федерацией в настоящее время руководит бранч-чиф Александр Мигуля (4-й дан киокусинкай карате), полковник, настоящий русский офицер, артиллерист, орденоносец, участник СВО. Горжусь знакомством с такими людьми.

Шакир Бен Реддад — доктор медицинских наук, полковник медицинской службы королевства Марокко, травматолог-ортопед, известный в своей стране и за её пределами, оперирующий хирург, счастливый отец четырёх детей, наконец 5-й дан киокусинкай (IKO-I).

А что я? В октябре мне исполнилось 70. 2-й дан киокусинкай (IKO-I), 6-й дан айкидо айкикай (Shihan), 8-й дан джиу джитсу (Hanshi), а в голове навсегда поселились слова Шакира: «Я очень люблю айкидо…, но всю жизнь занимаюсь киокусинкай», и понимаю — это не только про него, но и про меня.

Средняя продолжительность жизни мужчин в России 68 лет. Но что делать?! Жить ведь так интересно! Продолжаем двигаться. Взял билеты на Касабланку и вот я обнимаю Шакира. Радости нет предела! Меня переполняют чувства, которые я давно не испытывал!

Он по-прежнему такой же сильный, доброжелательный, немного поседевший, с теми же добрыми, немного уставшими глазами, в которых прячутся искорки бойца-мавра. Мавр это вам не какой-то араб! Мавр — это МАВР!

«Здравствуй, Брат!», — говорю я ему. «Здравствуй, родной!», — отвечает он. Мы вместе! Я знаю, МЫ ВСЕГДА БУДЕМ ВМЕСТЕ! Ты только живи долго, дорогой, а я постараюсь тебе в этом помочь!

Шакир

В то время (1986 год) я продолжал вести занятия с небольшой группой ребят. Это был крепкий коллектив увлеченных личностей. Мы много экспериментировали. Подходы к изучаемой технике отличались от общепринятых, что вызывало интерес к нашим занятиям. Ребята часто приводили на тренировки людей, одержимых боевыми искусствами, которые хотели узнать что-то новое для себя. Приходили и иностранные студенты, которые обучались в ростовских вузах.

Однажды один из моих лучших учеников Матвей Бейзым сказал, что со мной хочет встретиться мастер карате из Марокко. Он хотел провести со мной неформальный поединок без большого количества зрителей. В то время я уже был чёрным поясом по школе «Дхарма-Марга». Мне стало интересно, поскольку отзывы о нём от людей, которых я хорошо знал, были весьма уважительными.

Я согласился и пригласил его к себе домой. В моём доме была комната без мебели площадью в 30 квадратных метров. Этого пространства было достаточно для такой встречи.

Договорились, что Матвей Бейзым приедет с марокканским мастером к 18.00. Но гости сильно припозднились и появились лишь к 21.00. Мастер представился: «Шакир». Я обратил внимание, что он хорошо говорит по-русски. Это был очень плотного телосложения человек с жёстким взглядом, на 8 лет младше меня и на десять килограммов тяжелее. Как я позже выяснил, к нашей встрече он серьёзно готовился — в течение трёх дней выдерживал особый режим питания, даже опоздание на три часа было неслучайным.

От приглашения почаёвничать он отказался и предложил сразу перейти к делу. Прежде чем начать поединок, мы договорились, что нельзя отвечать после пропущенного удара.

Это был наша первая, но весьма интересная встреча. Не было никакого судейства — был он и был я. Шакир сразу же пошёл в атаку. Было поочередно проведено три удара лоу-киками. Это были хорошо поставленные, очень быстрые удары. Если бы я ориентировался уже на движение удара, а не пытался их предвосхитить, они все достигли бы цели. Он был удивлен, что его действия не достигли результата, остановился и прокомментировал, что в его практике это первый такой случай.

Хотелось бы отметить особенности его физического тела, которые я, конечно, смог рассмотреть лишь при ближайшем знакомстве. Например, очень мощные голеностопы и лодыжки, которые в объёме были значительно больше моих — тоже, прямо скажем, не маленьких. В дальнейшем я видел, как он пользовался этим природным (или развитым) даром: в Керчи, в 1993 году, когда мы проводили международные сборы, он показывал технику лоу-кика и ударами надкостницы гнул стальной уголок кровати. Люди нервно переглядывались. Я также помню его удары в бою с мастерами карате, имеющими чёрные пояса, когда он проводил технику «кулак в кулак».

Но вернёмся к началу — наш поединок продолжился. Чтобы была понятна разница технических действий в поединке, надо пояснить, что Шакир был представителем киокусинкай, где удары в голову руками запрещены.

У меня таких ограничений никогда не было, и мы не договаривались вести поединок по правилам киокусинкай. Я провёл атаку руками в голову, она прошла, но Шакир молниеносно ответил, нарушив нашу договоренность не бить после удара. Тогда мне пришлось в более жёсткой форме повторить свою атаку, после чего Шакир сказал, что он удовлетворен нашей встречей, и мы пошли пить чай.

После первого знакомства Шакир стал посещать наши тренировки. Он был единственным иностранцем, которому это было разрешено. Ему нравилось работать с ребятами в свободной манере, без ограничений, которые предписывает система киокусинкай. Мы работали голыми кулаками, без перчаток.

Ребята учились у Шакира пониманию классической техники, чувству дистанции, бесстрашию и благородству. Шакир тоже учился нашей технике. Она ему очень нравилась, и он ценил ту открытость в общении, которая была между нами.

Вспоминается такой случай. Я работал с Валерием Гридасовым, и после нанесённого ему удара пропустил йоко-гери, в результате чего у меня оказались сломанными два ребра. Но бой не остановился. У нас не было практики судейства. Единственный показатель — время поединка: оно было равно 45 минутам. Поскольку в данном случае было нарушено основное правило — не бить после удара — я, несмотря на трещины в ребрах, пошёл в атаку, чтобы наказать нарушившего правила партнёра. Шакир моментально оценил всю серьёзность обстановки и последствия для Валерия Гридасова, рванул, закрыв его собой. Затем подошёл, обнял меня и сказал, что это был хороший бой и не надо гробить парня.

Это было хорошее время для занятий — в первую очередь потому, что рядом со мной был достойный, сильный и благородный партнёр. Мы много работали в паре. Были такие интересные моменты, когда стоя друг против друга и не сделав ни одного удара один из нас говорил: «Ты пропустил удар». И уточнял, куда и в какую точку. Соглашались или спорили, моделируя возможную атаку. Было всякое.

Потом он пропал на несколько лет. В 1993 году он снова приехал ко мне и предложил: «Возьми своих ребят и поехали в Керчь, проведём сборы. Там будет много людей, тебе будет интересно». Я принял это предложение.

Потом были Краснодар, Волжск, затем Москва.Мы стали очень близкими людьми. Он называет меня братом, даже старшим братом. Для меня он тоже стал братом — братом по духу, родным для меня человеком.

Прошло уже много лет, но мы не теряем друг друга, хотя и живём в разных странах, а между нами тысячи километров.

Первое знакомство

С сэнсеем Шакиром я познакомился в феврале 1993 года на чемпионате Москвы, который проходил в спорткомплексе «Крылья Советов». Организатором турнира был наш сэмпай Виктор Анатольевич Николаев. Шакира пригласил на турнир Юра Паршин, который уже попробовал на себе его технику в Краснодаре, куда он ездил с ознакомительной миссией по рекомендации Анатолия Фазлиева из Батайска. Шакир на турнире был рефери на татами и его манера движений при вынесении оценок значительно отличалась от движений Виктора Николаева, который для нас был эталоном и в технике карате, и в компетенции рефери.

После окончания турнира сэмпай Юрий Павлович Хренов объявил, что на базе спортивного зала Юры Паршина сэнсэй Шакир завтра проведёт две тренировки. После рассказов Паршина о его встречах с Шакиром было интересно увидеть всё своими глазами.

До этого, в декабре 1992 года я перенёс операцию на ноге по удалению варикозного расширения вен, и испытывать нагрузки, пока нога не окрепнет за полгода, было запрещено врачами. Но уже через две недели, замотав ноги в эластичные бинты, я стучал по мешку и тренировался в полную силу в составе группы Николаева на «Динамо», но не спарринговал.

В те времена увидеть живого третьего дана, да ещё присутствовать на семинаре и получить какую-то новую информацию для меня, да и не только для меня, было делом престижа. Шакир, после разминки и элементов кихона, как-то сразу вычислил меня и после демонстрации техники на Юре Паршине стал показывать свои приёмы на мне. Я больше всего боялся за ногу, так как швы ещё ныли. Смотря на искажённое от боли лицо Паршина желание получить информацию непосредственно из первых рук сразу поубавилось, но отступать было некуда. После первой тренировки походка заметно изменилась, и в начале второй тренировки, как бы ища «палочку выручалочку», я обратился к своему сэмпаю Николаеву с просьбой о том, чтобы он подошёл к Шакиру и попросил его больше не показывать на мне свою технику в связи с моей травмой. Шакир подозвал меня и объяснил, что моя техника на фоне других выглядит даже очень неплохо и объяснять приёмы на других «корявых» было бы не хорошо с точки зрения показа техники, и я согласился пострадать ещё ради других.

Техника Шакира и всё увиденное в кругу участников семинара вызывало самые разные чувства и эмоции. Кто-то после семинара поливал Шакира всякими нехорошими словами за садизм и его не вполне тактичную методу объяснения. У некоторых переживание боли своих товарищей отбило всякую охоту присутствовать на его второй тренировке. Остались только те, кому это было нужно. Сам Шакир в последующих встречах долго и с сожалением вспоминал Игоря Редько, чувствуя перед ним вину — в тот день при показе техники он причинил ему травму ноги, я впервые видел слёзы на глазах Игоря, этого здорового мужественного парня. Его можно было понять, ведь получить травму на соревнованиях не так обидно, как на тренировке. Больше на семинарах Шакира его не было. Потом была встреча (сайонара) на квартире у Юры Шилина в узком кругу учеников. Меня посадили за стол по правую руку от Шакира. Шакир спросил меня:

— Серёжя, ты, когда пьяный, уракэн в голову бьёшь?
— Нет! — ответил я.
— А я бью, — очень по-русски заметил он.

После такого диалога у меня пропал аппетит и желание расслабиться, хотя Толя Фазлиев пояснил, что сэнсэй так шутит. Но я юмор не оценил. Только спустя некоторое время мы поняли, что те люди, на которых Шакир, вызывая к себе, демонстрировал свою технику, как бы проходили естественный отбор, пусть через боль и унижение, побеждая своё эго для дальнейшего обучения. Он наблюдал за нами. Шакир уехал в Краснодар, оставив нам кучу синяков и время для размышления.

Позже я узнал, что, когда Шакир приехал в Россию учиться, он хотел попасть в клинику Фёдорова. Офтальмология была одним из лучших направлений в России, но что-то не срослось и его направили изучать травматологию в Краснодарском университете. Надо сказать, что это направление также было одним из лучших в России. «Я стремился изучать и брать все лучшее в той стране, где я нахожусь», — как говорил сам Шакир.

Он учился и при этом работал в больнице, оказывал первую хирургическую помощь людям после аварий и других происшествий, проводил операции. Сейчас уже трудно представить, насколько сложным было тогда время. Порой в ночные часы в больницу залезали наркоманы, чтобы поживиться специальными препаратами. Тогда, если это происходило в часы дежурства Шакира, его призывали на помощь, крича «Бенчик, Бенчик!». И доктор Бен, забывавший о гуманности своей профессии, «клал» взломщиков на пол. Про него в больнице говорили: «Лучший хирург среди каратистов, лучший каратист среди хирургов».

Хочу добавить, что Шакир показывал совсем не спортивный киокусинкай — это были другие правила поединка, где зримое проявление боли одним из противников считалось поражением в кумитэ. Методы его преподавания были разнообразны. Мы были не готовы во всём воспринимать его учение — нам казалось, что вот сейчас мы возьмём его техники и станем великими. Но только с годами тренировок начинаешь понимать, что это была иллюзия. Ничего просто так, без осознания, на одном повторении несколько раз не становится твоим. Только через метод проб и ошибок можно прийти к истине. Кто-то не выдерживал и уходил, кто-то оставался и тогда со временем его тело само начинало реагировать на технику противника без раздумий. Такова жизнь. Осу!