Николай Смирнов
Санкт-Петербург, Россия
Мифы прочно присутствуют в нашей жизни, и её, надо сказать, довольно-таки часто украшают. При этом даже неважно, что они не всегда правдивы. Например, наши, дорогие российскому сердцу матрёшки, главный подарок для иностранных визитёров, родом из Японии. Да-да, именно оттуда! Конечно, произошла творческая переработка, как в истории с Пиноккио и Буратино. Российским «папой» матрёшки считается москвич, художник Малютин: в конце 19-го века владельцу мастерской, в которой он работал, привезли как сувенир фигурку японского мудреца Фукурумы, внутри которой было ещё несколько фигурок одинакового размера. Идея понравилась. Малютин по этому же принципу сделал первую куколку–девочку и одел её в цветной сарафан с петухом в руках. Правда, внутрь он поместил ещё одну куколку, поменьше, внутри которой была куколка ещё меньшего размера. Назвали игрушку распространенным тогда именем Матрёна, а потом подобные куклы стали называть «матрёшками», и уже с конца 19-го, начала 20-го века она становится культурным символом народных сувенирных промыслов.
А пельмени? Тоже вроде наше всё, даже известны источники утверждающие, что отряд Ермака (а это, простите, 16-й век) зимой питался именно пельменями. Но великий российский кулинарный знаток Вильям Похлёбкин, к авторитету которого мы ниже ещё раз обратимся, выделил несколько версий этого нашего национального кушанья. Возможными «авторами» этого аппетитного, а главное — во многом рационального и сытного блюда, он называл кочевых татар, кочевых китайцев, кочевые народы коми, древних уральцев.
Ну, а водка?! Это же точно наше! Наше, да, но не совсем. Хотя упомянутый Вильям Похлёбкин и сумел «отбить» претензии Польской Народной Республики (была такая когда-то и как бы дружественная) на «авторство» популярного напитка, но история её появления долгая и неоднозначная. Считается, что «исходник» этого напитка (этиловый спирт) путём перегонки первым сумел получить ещё в одиннадцатом веке персидский учёный Ар-Рази. Из-за религиозных ограничений его сограждане использовали полученную жидкость преимущественно только для медицинских и санитарных целей, а также для изготовления духов.
Во Франции средневековые монахи-алхимики воспользовались изобретённым персом перегонным кубом и стали перерабатывать виноградное сусло в спирт. Субстанцию, прямо скажем, сложную для внутреннего употребления. Поэтому, опять же использовали её не по-современному.
Есть данные, что спирт под названием «аква вита» (то есть, «живая вода») первыми, в конце четырнадцатого века, в Москву завезли генуэзцы и представили самому Дмитрию Донскому. В 1429 году иностранцы вновь представили свою «живую воду» уже князю Василию II. Изготовление собственной живой воды у нас началось примерно в середине пятнадцатого века. Масштабы производства были существенны и связаны в основном с появлением излишков пшеницы, требовавших быстрой обработки. Уже в следующем веке водку, хотя её так тогда не называли, повезли на «экспорт».
Вклад Дмитрия Ивановича Менделеева в «водочное дело» и «национализации» Россией этого напитка заключается в том, что по результатам его исследований оптимальным считается раствор воды и спирта в 40 градусов. Он показал, что при соединении спирта с водой образуются гидраты спирта с одной, тремя или двенадцатью молекулами воды. При крепости напитка свыше 40 градусов преобладают гидраты с одной молекулой воды, и водка будет иметь «сухой» и резкий вкус. При крепости менее 40 градусов в растворе будут преобладать гидраты с 12 молекулами воды, что даёт помимо низкой вязкости неприятные ощущения разбавленной продукции. А вот востребованное качество при крепости сорок градусов даёт сбалансированное количество гидратов с тремя молекулами. Мы не будем развивать эту тему и окунаться в неё с «полугарами», «хлебным», «корчемным», «куреном», «горящим» и «жжёным» вином, как называли водку на Руси в различные времена. Признаем только, что живём мы на одной планете и взаимопроникновение культур различных соседей не позволяет объявлять что-то «исключительно» своим. Конечно, если только это не касается «выкапывания» Чёрного моря.
Но мы же всё переработали? Кстати, такая же история и с сапёрной лопаткой. Вернее, с инструментом, получившим при рождении название «малая пехотная лопата». Многие считали, что это российское «творчество». Но это не так. Изобрели и запатентовали её в Дании. Автор — датский офицер Мадс Линнеманн, участник датско-прусской войны 1864 года. Именно там, на фронте командир роты Линнеманн и предложил конструкцию малой пехотной лопатки, которую он запатентовал в 1869 году.
Штука оказалась действительно удобная, предполагавшая использование в качестве лопаты, пилы, ножа или сковороды. Вскоре её взяли на вооружение в датской армии, но произвели крайне малое количество — около 300 штук. Военные во многих странах оценили изобретение, но брать патент не хотели, а аккуратно (точнее, нахально) копировали. Но только и тогда честная Россия заказала у изобретателя более 60 тысяч штук.
Лопата считалась удобным инструментом, но автор изобретения справедливо предполагал, что ею следует обеспечивать каждого пехотинца. Чинные датчане явно не подозревали, как озверевшие в бою немцы и русские додумаются использовать этот, в принципе, мирный инструмент. Что же произошло? Сама по себе лопатка удобный инструмент для окапывания (отсюда название «сапёрная»), про приготовление пищи мы говорить не будем — прямое воздействие открытого пламени резко портит качество металла. А вот выкопать персональное укрытие личным инструментом, не вставая под огнём противника — весьма ценное её качество.
Понятно, что каждый солдат имел подобный инструмент при себе постоянно. Как массовое оружие лопатки начали использоваться в период Первой мировой, большей частью «окопной» войны, когда ворвавшись в окоп противника или защищая свой, нужно было атаковать и защищаться в достаточно узком пространстве. Для этого англичане, например, стали массово выпускать так называемые «окопные» ножи. Американцы аккуратно намекали на то, что это они придумали такой вид оружия. Спорить не будем, вспомним про взаимопроникновение.
По сути это нож, где рукоять выполнена в виде кастета. Удобно? Атаковать — да, защищаться — не очень. В бою использовались всевозможные кинжалы. Казаки и кавказцы использовали даже бебуты — кинжалы с довольно-таки длинным лезвием. Во многих армиях мира солдат снабжали специальными «окопными» дубинками, с утяжелениями, специальными ножами-шилами и даже топорами. Они явно не были наилучшим оружием для скоротечного боя, где нужно не только защититься, но и нанести колюще-режуще-рубящий удар. Таскать всё это разнообразие с собой? Прыгать, ползти, лежать под обстрелом? Тяжело и неудобно. И рукопашный бой не частое явление. А вот доработанная «датская» лопатка, выполненная из закалённой стали, да ещё хорошо заточенная, оказалась весьма эффективным оружием. Что важно — лопатка она всегда с собой, нужна постоянно, и как выяснилось — может быть использована в качестве оружия.
Мы все привыкли к тому, что использование сапёрных лопаток в качестве оружия ближнего боя это отечественное «ноу-хау». Вспомним книгу «На Западном фронте без перемен», написанную Эрихом Марией Ремарком, ветераном Первой мировой войны (между прочим, обладателем Железного креста I степени):
«…Теперь пошла новая мода ходить в атаку: некоторые берут с собой только ручные гранаты и лопату. Отточенная лопата — более лёгкое и универсальное оружие, ею можно не только тыкать снизу, под подбородок, ею прежде всего можно рубить наотмашь. Удар получается более увесистый, особенно если нанести его сбоку, под углом, между плечом и шеей; тогда легко можно рассечь человека до самой груди».
Так поступают герои Ремарка уже во времена Первой мировой. Понятно, что этот опыт был учтён и нашей страной. Кстати, во время прохождения курсов в начале восьмидесятых годов в ВИФКе (Военном институте физкультуры в Ленинграде) мы наблюдали, как лихо курсанты и преподаватели метали эти самые сапёрные лопатки. Демонстрировалось как оборотное, так и безоборотное метание. Лопатки входили в мишень минимум на треть «штыка» и ложились очень кучно. Налицо ещё одно эффективное применение «инструмента».
Перед началом Великой Отечественной Войны лопатки уже прочно вошли в систему обучения, хотя по статистике они применялись значительно меньше, чем штыки.
Время идёт, всё меняется, и рукопашный бой в век тяжёлого вооружения, высокоточных ракет, всевозможных дронов, боевых роботов и всё более совершенного стрелкового оружия становится редкостью. Тем не менее подготовка к нему обязательна во всех армиях мира, а особенно в частях, выполняющих специальные задания. Опыт военных действий имеют многие страны мира, и школы рукопашного боя базируются именно на основе этого опыта. Сапёрная лопатка доказала свою необходимость и значимость, поэтому приёмы её использования изучаются во многих странах.
Сразу хочется вспомнить наших добрых и настоящих союзников — армию Германской Демократической Республики, подло преданной, как и наша страна, гнусным господином Г… Немцы, как обычно, подошли к процессу основательно, и на основе одной из форм боевого искусства, практикуемого в Корейской Народно-Демократической Республике — кёксуль-до. Форма агрессивная и эффективная, использующая в качестве арсенала все части тела. За основу подготовки армейских подразделений её, кстати, взяли и в Польше. Можно по-разному относиться к этой стране, но её спецназ «Гром» входит в число самых боеспособных частей мира.
В ГДР кёксуль-до был взят на вооружение в воздушно-десантных войсках в 1988 году. Организовал это генерал-полковник немецкой армии Хорст Штехбарт, сам прошедший курс обучения в КНДР.
Стоит обратить внимание на тот факт, что системы подготовки и использования сапёрной лопатки во всех армиях мира совпадают. Базовые стойки, отбивы, различные виды атак тоже вроде бы должны быть одинаковы, но это не так. Точнее, не совсем так. Разница обусловлена тем, что армии НАТО решили модернизировать сапёрную лопатку — у них она имеет несколько шарнирных соединений и стала трёхсекционной. С одной стороны, такое решение оправдано — её можно сложить, использовать как заступ, но… Это хорошо для парада, а в условиях реальных боевых действий все эти гибкие соединения из-за грязи, песка, воды и крови могут просто перестать работать. Кроме того, такой конструктив приводит к тому, что лопатку приходится держать двумя руками. При этом меняется стойка, превращаясь во фронтальную, резко ограничивая возможности перемещений и, соответственно, манёвренность в схватке, а также использование дополнительного оружия.
Не занимаясь шапкозакидательством отметим — российская школа рукопашного боя, с учётом нашего огромного исторического военного опыта, является одной из самых оптимальных и заслуживает самого серьёзного признания. Поэтому, отдавая должное датскому капитану из позапрошлого столетия, мы имеем право с уверенностью сказать — этот инструмент мы полностью освоили, в полной мере раскрыли его боевые возможности и национализировали!
