Как известно, российские изобретатели – народ талантливый и разносторонний. Причём порой они разносторонни настолько, что зачастую оставляют свой след в истории в совершенно неожиданном качестве. Например, общепризнанный изобретатель многоствольной мортиры Иван Федоров (первого в мире скорострельного оружия с заменяемыми элементами), больше известен как… знаменитый русский первопечатник (тот самый!), но, тем не менее, это скорострельное оружие в 1583 году изобрел именно он. Его однофамилец Владимир Григорьевич Фёдоров в 1916 году создал первый в мире автомат (если угодно, то почти что полноценную штурмовую винтовку), на пару лет опередив Томпсона и Шмайссера с их прославленными пистолет-пулемётами, но нам в контексте казачьего боевого искусства Фёдоров интересен исключительно как создатель ИДЕАЛЬНОЙ (читай: научно-обоснованной) шашки.
Основой же для его научных исследований в области «шашечного дела» послужила шашка образца 1881 года изобретенная генералом Горловым. Тем самым Горловым, который перед этим, будучи в командировке в США от Российского генерального штаба, разработал там модель револьвера Смит-Вессон, до сих пор называющуюся «русской моделью».
А что было делать? На дворе уже стояла вторая половина девятнадцатого столетия, века, надо сказать, очень прогрессивного в области развития оружия, который начавшись с щёлканий ударно-кремневых замков, сопровождаемых бабаханьем дульнозарядных мушкетов (причём не особо частым, ибо часто из них стрелять было невозможно), закончился настоящими свинцовыми ливнями пулемётных очередей. Так что Горлову, являвшегося не только талантливейшим оружейником, но еще и генералом русской армии отвечающим именно за её вооружение, по долгу службы необходимо было изыскивать способы снабжения войск оружием соответствующим быстроменяющимся требованиям времени. Вот он им их и снабжал, как холодным так и огнестрельным, в меру своих сил и таланта, например, лично модернизируя ковбойские Смит-Вессоны на наш рассейский лад, а заодно уж и повышая процентов на 30 их и без того отличные боевые качества.
И всё это происходило в эпоху, когда уже в Крымскую войну 1853–1856 годов ранения холодным оружием составляли всего лишь до 3% от общего числа поражений личного состава, а чуть позже во время русскотурецкой кампании 1877 года этот процент и вовсе составил меньше 1%. Хотя, казалось бы, турки, ятаганы и всё такое… а воевать, например, под Плевной, эти потомки янычар предпочли всё же скорострельными американскими винчестерами (и это супротив однозарядных берданок закупленных русской армией у тех же американцев). И так (в смысле увеличение доли поражений от огнестрела) устойчиво отмечалось по всему миру, за исключением экспедиционных колониальных корпусов ведущих войны с туземным населением, где потери англичан от холодного оружия в Египте доходили до 15, а в Индии до 20 процентов.
От себя же добавим, что поскольку к тому моменту Россия никаких «экспедиционно-колониальных войн», а тем более с «туземным населением» не вела и в дальнейшем уже проводить явно не намеревалась (ибо всё то что могло, в Российскую Империю и так уже благополучно вошло), то британские 15 – 20% потерь от холодного оружия для русской армии уже никак не ожидались. Хотя в русско-японскую войну этот процент всё же приподнялся до 2.1 %. По нашему мнению, это было обусловлено тем, что понятия «японцы – самурайский воинский дух» и «национальное холодное оружие» есть вещи, в принципе, нерасторжимые. Не зря же японские лётчики и во вторую мировую, даже в кабины самолётов со своими самурайскими мечами садились и только в Японии тех лет, штык был предусмотрен даже к пулемёту (?!). Впрочем, не будем отвлекаться на Страну восходящего солнца (тем более, что основные потери во вторую Мировую войну, американцы понесли отнюдь не от японских клинков).
Вывод же из всего вышеприведенного общеизвестен до банальности. Начиная с середины девятнадцатого века, эра холодного оружия неуклонно закатывалась. И это понимали все. Но, тем не менее, в 1881 году по инициативе русского оружейника генерала Горлова, долгожданная реформа холодного оружия всё же состоялась. Здравый смысл наконец-то восторжествовал, и ВСЯ РУССКАЯ ИМПЕРАТОРСКАЯ АРМИЯ перешла на ШАШКИ, как на, бесспорно, весьма эффективный вид холодного оружия. Шаг, безусловно, очень прогрессивный, но при этом разве что немного (лет этак на пятьдесят) запоздалый…
Но что сделано, то сделано, тем паче, что в качестве основы новой «горловской» шашки был взят клинок знаменитого кавказского волчка: «имеющий на Востоке, в Малой Азии, между кавказскими народами и нашими тамошними казаками высокую известность как оружие, оказывающее необыкновенные достоинства при рубке». Это цитата принадлежит генералу Горлову, и надо сказать, она полностью соответствует действительности.
То есть, выдающийся русский оружейник генерал Горлов, имевший возможность за годы Кавказской войны лично познакомится с кавказскими клинками достаточно хорошо (и не только по бумажкам), поступил весьма мудро и не стал заново «изобретать велосипед». Вместо этого генерал, убедившись в том, что если уж такие эксперты по оружию как казаки, и те отдают предпочтение именно клинкам клейменным «волчком», справедливо посчитал данный факт серьёзным эмпирическим доказательством, и при этом оказался полностью прав!
После чего, проведя собственные научные исследования, успешно доказавшие правоту практического выбора казаков, Горлов взял, да и ввёл клинковую конфигурацию кавказского волчка генеральским волевым порядком. Причем сразу для всех. Как для казаков, так и для драгун (а также гусар, улан и т.п.), вплоть до околоточных надзирателей и ездовых артиллерийских команд.
Правда, тут же ввелось разделение на шашки «казачьи» и «неказачьи», причём последние получили собирательное наименование «драгунок». При этом шашка казачьего образца, по аналогии с «драгункой», название «казАчка» не получила (и, Слава Богу!). Вместо этого её, после того как она поступила на вооружение только СТЕПОВЫХ казачьих войск (то есть всех войск за исключением кавказских), в народе незамысловато нарекли «СТЕПОВУХОЙ». Ну, а поскольку самым большим и могучим из всех степовых войск России всегда было именно войско Донское, то наряду со «степовухой» её стали именовать ещё и «дончанкой».
Естественно, что кроме названия, шашки образца 1881 года различались между собой и конструктивно, и, прежде всего в том, что на неказачьем оружии была защитная гарда, в то время как на казачьем оружии её не было.
И здесь уместен вопрос, почему? Почему там она была, а там нет?
Ну, перво-наперво традиция (с чем никак не поспоришь) и, в принципе, именно её и посчитали официальной мотивировкой в этом «гардовом» вопросе. Мол, казаки уже давно попривыкали работать открытой рукоятью, а все остальные никак нет. При этом по неофициальной, но, тем не менее, всем понятной причине объясняющей присутствие гарды на «драгунках» и отсутствие таковой на «степовухах», было следующее очевидное обстоятельство.
Дело в том, что шашка изначально является оружием, в котором его откровенная неприспособленность к обороне, с лихвой компенсируется выдающимися качествами опережающей атаки. Но при этом для того, чтобы эти качества полностью реализовать, дабы суметь эту самую опережающую атаку надлежащим образом произвести, наличия одной лишь только шашки мало. Надо ещё долго и упорно с ней тренироваться, причем тренироваться сызмальства, а не только по случаю призыва на военную службу. А поскольку в России, кроме казаков и горцев все остальные солдаты брали шашку в руку именно по случаю призыва, то для того, чтобы как-то компенсировать отсутствие у них умения производить опережающую атаку, им предоставлялся шанс хотя бы суметь защититься. То есть попробовать как бы пофехтовать, этим явно не фехтовальным оружием.
И тот факт, что по результатам реформы 1881 года, казакам досталась шашка без гарды, то есть с несколько пониженными оборонными качествами, их нисколько не огорчал, поскольку именно такая конструкция существенно расширяла технический арсенал её использования. Но об этом мы поговорим позже. Пока же отметим, что в этом «шашечно-гардовом» вопросе, мы явно сталкиваемся с общеизвестным принципом боевых искусств: «чем выше мастерство воина – тем проще оружие, и наоборот». Как, например, в самурайской катане, где кроме хищной логики боя нет ничего лишнего. И именно таковая же хищная логика боя присутствует в нашей казачьей шашке (уверен, что специалисты по оружию и боевым искусствам нас хорошо поймут).
Кроме гарды, второй отличительной особенностью между «степовухой» и «драгункой», является наличие на ножнах драгунки специального приспособления для ношения штыка (правда, не всегда).
Причина создания подобных ножен вполне понятна, поскольку драгуны, как известно, были по своей сути ничем иным как посаженной на коней пехотой, и потому изначально предназначались как для конного, так и для пешего боя. Отметим, что при этом «драгунки» предназначенные для улан, гусар и иных представителей кавалерии, таковых типично драгунских «штыковых» ножен, как правило, не имели. То есть клинки их шашек с гардами, вкладывались в ножны обычных «степовух», причем не только офицерские, (что было бы вполне естественно) но также и шашки нижних чинов.
Встречающиеся же иногда до настоящего времени (и вносящие существенную путаницу в общее представление о шашках) единичные экземпляры типичных степовух в специальных «штыковых» драгунских ножнах, объясняются откровенным историческим казусом. Так уж получилось, что благодаря каким-то сложным штабным перипетиям, два драгунских полка, почему-то, вместо положенных им по уставу «драгунок» получили на вооружение шашки казачьего образца и вложили их в драгунские ножны со штыками. Но поскольку этих полков было всего два (а кавалерийский полк, напомним, состоял всего лишь из шести эскадронов), то дошедшие до нас единичные экземпляры «казачье-штыковых» шашек – более чем раритетны. Конечно в том случае если они подлинны и не являются неграмотным «новоделом», не шибко разбирающегося в вопросе кустаря, а лицезреть таковые, да ещё вкупе с весьма туманными объяснениями насчет «казачьего спецназа», нам уже доводилось…
Кроме разделения на «казачьи – неказачьи», шашки образца 1881 года, в соответствие с духом той эпохи, ещё делились на «шашки офицерские» и на «шашки нижних чинов» (то бишь, солдатские). При этом офицерские шашки, не неся в себе ничего принципиально нового, просто отличались от солдатских по более совершенному дизайну и по своим размерам. И если длина клинков шашек нижних чинов (драгунской и казачьей) была установлена одинаковая – 34 дюйма (86.4 см), а артиллерийской – 30 дюймов (76.2 см), то для офицерского оружия длина клинков была установлена по 4-м размерам сообразно росту: в 28 (71.1 см); 29 (73.7 см); 30 (76.2 см) и 32 дюйма (81.3 см).
То есть, офицерские шашки были всегда красивее солдатских, короче их от 5 до 15 см (кстати, это уже размер лезвия приличного ножа!), и, соответственно, грамм на сто полегче. При этом по своей конструкции, клинки офицерских шашек были или точно такие же как солдатские; или отличались от них по количеству долов (до трёх штук, но не всегда), что опять-таки способствовало уменьшению веса.
Надо отметить, что если с клинками горловских шашек всё более-менее понятно (геометрическое повторение конфигурации кавказского «волчка»), то история с шашечными эфесами, а также разница между солдатскими и офицерскими образцами очень интересна.
Дело в том, что генерал Горлов продолжая эволюцию шашки, в отличие от предшествующих ему шашек образца 1838 г, а также от шашек кавказско-азиатского образца, принципиально отказался от простых накладных рукоятей, скрепляющихся с помощью заклепок. Вместо этого он ввёл сложное устройство крепления посредством гаек и резьбы на хвостовике клинка (одна гайка ставилась наружу в торце рукоятки, другая внутри).Данное крепление, безусловно, имело ряд своих явных преимуществ, но в тоже время оно, увы, содержало и откровенные недостатки. Конечно, бесспорным плюсом подобного гаечного крепления эфеса, по сравнению с клепанными накладными пластинками, была его большая надежность, потому как давно известно, что от динамичных нагрузок быстрее расшатаются заклёпки, чем сорвется винтовая резьба. И так оно всё, в принципе и было бы, если бы не один существенный нюанс. Расшатанные заклёпки вполне может поправить молотком практически любой мужчина, и максимум, что ему для этого потребуется, так это наковальня, причем в случае отсутствия таковой, вместо неё вполне сойдет и станина пушечного лафета, а вместо молотка рукоять револьвера. А вот для того, чтобы отремонтировать вышедшее из строя гаечно-резьбовое соединение… здесь уже потребуется, как минимум, небольшая слесарная мастерская, которой в полевых условиях, под рукой вполне может и не оказаться…
Справедливости ради отметим, что, конечно же, ломались гаечно-винтовые соединения не так уж и часто, но ведь всё-таки ломались! И как это не странно звучит, иногда эти поломки были напрямую связаны с тем, насколько… качественно было сделано само оружие в целом.
Дело в том, что если изготавливать шашку не штамповочно-фабрично, а штучно как высококлассное боевое оружие (например, на подарок высокопоставленной особе) то тогда, в плане материала клинка, она должна быть не «моностальной», а скорее «композитной». То есть, по мере движения к эфесу, закалка клинка должна становится все меньше, с тем, чтобы в нижней части плавно сойти на нет, где вообще, по-хорошему, рекомендуется вместо закаленной стали применять металл-сырец, поскольку именно на него целесообразно принимать удары для парирования ввиду его малохрупкости. Соответственно, из этого же сырого металла будут и резьбы для стягивающих эфес гаек, со всеми вытекающими из этого обстоятельства невесёлыми последствиями…
Исходя из подобных соображений (или может из каких других), но в эфесе ОФИЦЕРСКОЙ степовухи 1881 года, генерал Горлов, почему-то применил ещё и дополнительный комбинированный метод креплений. Внутри, к хвостовику клинка, как и везде – гайкой, а вот сверху оголовок со спускающимся вдоль рукоятки мыском (в просторечье «уши») – на заклёпках. Причем для шашек нижних чинов, такой комбинированный способ крепления не применялся.
креплением «мыском» («с ушами»)
креплением «мыском» («с ушами»)
Получилось, во-первых, не особо красиво, а во-вторых, не совсем удобно, поскольку появилась лишняя выпуклость (да ещё с заклепками) в месте хвата, и в конечном итоге, это привело к… ещё одной реформе. На этот раз 1910 года.
По результатам реформы 1910 года, наклоны рукоятей шашек стали ещё более наклонными (щекотливую тему наклона мы обсудим позже, в контексте боевой механики), насечки на них стали более горизонтальными и более глубокими, а цвета рукоятей заметно почернели (до этого они были коричневыми). Ну а самое главное, крепление офицерских эфесов теперь стало полностью «резьбовым» (то есть, без «ушей»). Кроме того, дизайн офицерских эфесов пополнился очень красивым растительным орнаментом, а также вензелем того Императора, при котором данный офицер получил свой первый офицерский чин. Во всем же остальном (ну разве что кроме ножен, где были незначительные новаторства), шашка осталась практически без изменений. Потому и называли её потом не иначе как «шашка образца 1881/1910 года».
Ну и поскольку шашки 1881/1910 годов производились уже практически в наше время (всего-то начало двадцатого века), и при этом производились ни где-нибудь, а на ВОЕННОМ ПРОИЗВОДСТВЕ, то, говоря о них, нам никак нельзя обойти стороной вопрос их тактико-технических данных или, выражаясь современным военным языком «ТТХ». А с шашечным ТТХ, дело обстояло очень и очень интересно…
И если с длиной шашки всё более-менее понятно (86 см для нижних чинов, и четыре номера через дюйм для офицеров, плюс 15 см рукоятки), также как понятно и с её толщиной равной 5 мм при ширине в 33 мм, то с весом…
…В одних документах мы находим нормативный вес шашки равный 800 г, а в других… аж 1 кг 350 г! Ничего себе расхожденьеце для боевого оружия в целых полкило! И это при всём при том, что вес некоторых дагестанских шашек, порой сам по себе равнялся всего лишь 400 г!
Причина же этого курьёза оказалась чисто рассейской. Генерал Горлов запроектировал одно, а когда его проект, с присущим России размахом начали воплощать в жизнь, то строго выдержать технологию оказалось не так-то уж и просто. Но поскольку армию перевооружать всё равно было надо, то каждый участвующий в процессе «левша» и «кулибин» чисто по-русски, деятельно внес в общую лепту что-то своё, в результате чего шашка столь катастрофически и потяжелела. Генерал Горлов потом даже рапорта на эту тему во все вышестоящие инстанции писал. И пока всё оно более-менее пришло в норму, тяжеленных шашек наклепать предостаточно успели, тем самым, успешно сведя на нет все шашечные преимущества…
При этом, заметьте, шашка именно ПОТЯЖЕЛЕЛА. Не полегчала, что вполне можно было бы объяснить, например, воровством металла, а наоборот. В общем, никакой тебе корысти и… воистину прав классик со своим вековечным: «умом Россию не понять». Потому-то мы, современные донцы, занимающиеся казачьим боевым искусством, стремимся, как бы это сказать помягче… в общем, иметь шашки более приближенные к изначальному горловскому проекту, а не сделанные по извечному рассейскому принципу «хотели как лучше, а получили…», в данном случае 1 кг 350 г.
Ну, а теперь, для пущей наглядности, представьте себе кубанца с невесомой, полностью утопленной в ножны кавказской шашечкой общей длиной (включая рукоять) сантиметров в 85 и весом порядком 500 г… Представили? А теперь поставьте рядом с ним донца с метровой степовухой, имеющей вес без малого полтора кг. И теперь попробуйте убедить кубанца в том, что, то, что висит на боку у донца, это ТОЖЕ шашка…
И поверьте на слово, сделать сие будет весьма и весьма проблематично, так как, поигрывая своей изящной игрушечкой (а по сравнению со степовухой, кавказская шашка просто игрушечка), кубанец будет утверждать, что донская горловская шашка, это вовсе и не шашка в полном понимании этого слова, а лишь слегка искривленный палаш без гарды. И надо сказать, что в чем-то, он будет всё-таки прав…
И именно поэтому казаки Кубанского и Терского войска оказавшись без «горловских» шашек образца 1881 года, себя при этом обделёнными совершенно не ощутили. Дело в том, что по результатам этой «шашечной» реформы, просто великолепное оружие (по сравнению с архаичными саблями) получила сразу ВСЯ русская армия. При этом можно сказать и так, что заодно со всей русской армией, весьма даже хорошее оружие, посравнению с устаревшими шашками 1838 г, получили и донцы. А вот терцы и кубанцы не получили ничего потому как… у них и так уже всё было очень даже неплохо!
И если уж говорить откровенно, то они наоборот, всей этой горловской реформе даже подспудно противились, потому как за годы Кавказской войны и векового проживания бок о бок с горцами, они и так уже полностью перешли на кавказские шашки.
При этом сказанное не надо понимать буквально, что, мол, все оружие казаков Кавказа было лишь исключительно трофейным. Отнюдь – нет. Дело в том, что, воспользовавшись весьма пространным уставным описанием шашки пресловутого «азиатского образца» (что при желании вполне можно было трактовать как приглашение к вольному творчеству), на Кубани, например, устойчиво утвердилась практика войсковых заказов. То есть Кубанское войско, находясь в условиях военного времени, сначала принялось вовсю изготавливать шашки для своего внутреннего потребления за счёт собственных внутренних ресурсов в своей войсковой оружейной мастерской (благо таковая в наличии имелась). Когда же войсковая мастерская справляться со всё возрастающими объёмами производства перестала, поскольку счёт клинкам уже шёл на тысячи, то войско как самостоятельно «хозяйствующий субъект», просто-напросто заказало для себя шашки на российских оружейных заводах. То есть, совершило войсковой заказ.
Вот этого уже петербургское начальство снести спокойно никак не могло, и оперативно вмешалось, принявшись, как оно в России испокон веков заведено, по-начальственному «регулировать процесс». И «зарегулировало» его до того, что кубанцы вскоре от идеи изготовления клинков на территории Отчизны напрочь отказались, малопатриотично но весьма прагматично обратив свои бесхитростные взоры в сторону заграницы…
А за границей в шашечном деле всё обстояло несколько иначе. Например, попавшие по долгу службы в Польшу (напомним, бывшую тогда частью Российской Империи), кубанцы и терцы уставную вольность относительно шашек «азиатского образца» стали трактовать ещё шире. «Мол, а чего это мы, раз образец-то у нас официально «азиатским» числится, чисто по-нашенски «по-азиатски» рукояти в злато-серебро не оправляем согласно азиатскому же обычаю, тем паче, что вокруг его, ну просто завались»? А его вокруг, действительно было много. По крайней мере, серебра по весьма даже доступной цене, а раз так, то и появилась вдруг в казачьей среде мода на, если можно так выразится, «кавказское оружие польского вида» (их ещё иногда «варшавянками» называли). В результате этой моды, буйным цветом расцвело украшательство казачьих шашек и кинжалов, весьма красивыми серебряными украшениями, что неизбежно повлекло за собой изменение их конструкций. Причем, далеко не в лучшую сторону…
И если раньше рукояти казачьих кавказских шашек состояли из двух роговых или деревянных, добротно проклепанных между собой пластинчатых накладок, то теперь они стали сложносоставными с богатыми серебряными деталями. Причем крепилась вся эта «сложность» не с помощью надёжных гаек и контргаек, а на каких-то польских клеях и цементах весьма сомнительного качества.
В итоге получилось именно то, что и должно было получиться. Всего один хороший удар, и… из одной рукояти казачьей шашки, сразу получалось несколько отдельных сегментов. Правда, всё равно достаточно красивых.
Поскольку такое положение вещей уже никуда не годилось и напрямую вело к снижению боеспособности, то военное командование эту «варшавскую моду» на казачье оружие, в приказном порядке быстренько поломало, напрочь запретив всякие наклеивания рукоятей (и, кстати говоря, очень правильно сделало!). Отголоском «варшавской моды» может служить то, что, исправно применяя на шашках добротно проклёпанные накладные рукоятки, кавказские казаки, правдами-неправдами, но всё-таки вытребовали себе право оправлять навершие шашек накладным металлом. Да и то, исключительно при условии сохранения должной балансировки.
Но при этом «варшавянки» были не единственным иностранным вариантом кавказско-казачьей шашки. Обращаясь к истории кавказского клинка типа «волчок» (того самого, что послужил прототипом «горловской» шашки) мы вспомним, что на этих прекрасных клинках всегда красовалось клеймо с изображением «волка» о чём аульные мастера постепенно подзабыли, клеймя свои творения какими-нибудь четвероногим животным с хвостом, и даже породив миф о «ревущей обезьяне». Казачье же руководство, будучи людьми прекрасно образованными, преотлично знало, что изначально «волчок» на клинке означал герб города Пассау, а также то, что он символизировал о принадлежности данной металлической заготовки к знаменитой на весь мир фирме Золинген. Того самого Золинген, который в сфере холодного оружия, даже в наши дни служит синонимом высшего знака качества.
А почему горцам Кавказа иметь такое замечательное оружие было можно, а вот казакам нельзя? Только лишь потому, что во время затянувшейся Кавказской войны горцам его исправно поставляли «западноевропейские партнёры» (вроде как даже и не враги!), действуя в рамках политики по «сдерживанию России» (тогда Российской империи), а казаки наоборот, этому самому «сдерживанию» активно препятствовали?
Примерно так рассудили атаманы, и, воспользовавшись своим правом «хозяйствующего субъекта» (а также хорошо памятуя проблемы нажитые при попытках работать с официальными отечественными производителями), взяли, да и… разместили через иностранного посредника заказ на изготовление шашек, ни много ни мало, а непосредственно в фирме Золинген! Причём именно в том виде как им этого хотелось, то есть в самом что ни на есть высококлассном, с боевой точки зрения варианте. И самое удивительное в том, что это у них получилось! Даже столичный генералитет и тот не сумел толком воспрепятствовать.
В результате в 1862 году, кстати, в год создания пулемёта Гатлинга (того самого что пачками косил японцев в фильме «Последний самурай») казаки Кавказа получили одиннадцать тысяч первоклассных клинков, что, несомненно, послужило значимым фактором по приближению окончания уже изрядно затянувшейся Кавказской войны.
Ирония же судьбы заключалась в том, что имена создателей этой замечательной шашки канули в вечность (увы, в России такое сплошь и рядом случается…), а вот имя того посредника, который размещал казачьи заказы в Германии, сохранилось! Он был бельгийским предпринимателем Генрихом Таннером и его фамилия сподобилось увековечиться в казачьей (!?) истории, поскольку в народе эти шашки незамысловато прозвали «таннеровками», примерно также, как когда-то сабли Стефана Батория называли «батуровками», а сабли Блюхера «блюхеровками».
По сути, это был всё тот же «волчок». Но отличия всё же имелись. Во-первых, если на кавказских шашках, в основном, было два продольных дола, то на таннеровке их было целых три!
Заметьте, не каких-то мифических «кровостоков» (ошибочно именующихся таковыми в силу закрепившейся в общественном сознании ошибки), а рёбер жесткости служащих для конструктивного придания прочности клинку на излом, и для облегчения его веса. Причём долов, именно выкованных непосредственно в процессе изготовления, и потому укрепляющих клинковую текстуру, а не примитивных «продиров» вырезаемых на уже готовом оружии. Как можно предположить, в те времена выковать три дола кустарным способом в кузне было непросто, потому там только двумя и ограничивались, а вот на заводе фирмы Золинген – это вполне даже получалось.
Вторым отличием было наличие фальшлезвия, которым на кавказских шашках зачастую пренебрегали.
Здесь уже сказалось отсутствие научного подхода. Дело в том, что обух клинков затачивался совсем не для того, чтобы им можно было рубить обратной стороной. Нет! Он сужался исключительно для того, чтобы рубящая часть клинка в сечении имела овальную форму, тем самым увеличивая её проникающую способность. Но прийти к осознанию данного явления можно было только научным путем, а научную литературу в кавказских аулах не всегда читали… Заказчикам же фирмы Золинген, являвшихся выпускниками юнкерских училищ, а то военных академий, эти передовые научные наработки были ведомы. Потому они именно такими казачьи клинки и заказывали.
Всё же остальное на таннеровке было таким же как на типовой «кавказке», кроме разве что клейма.
Как мы видим, на клейме таннеровки отсутствуют какие-либо экзотические генуэзские челюсти и непонятные четвероногие животные, а вместо того наличествует по-немецки чёткая и сугубо деловая фирменная надпись. И всё потому, что это подлинный, а не сымитированный где-то в горах Золинген.
В заключение же темы таннеровок отметим, что если сначала их в Германии заказывали вместе с ножнами, то потом уже без. Причин здесь две. Во-первых, как не крути, а налицо экономия средств, что для «хозяйствующего субъекта» всегда важно, а во-вторых, германцы могли делать только обычные ножны «встык-встык». С чисто кавказской же наработкой по утоплению всей рукояти по оголовок, у них что-то не заладилось, вследствие чего казаки приняли решение изготовлять их самостоятельно.
Плюс психологический фактор, поскольку, когда у себя на Кубани, казаки самостоятельно изготовляли ножны и вкладывали в них стопроцентно германский клинок, само оружие в целом, получалось вроде бы уже и не совсем заграничным, а как бы немножко и своим…
Так что, как мы видим, кавказское казачье оружие жило своей собственной полнокровной жизнью. Его – то пытались запретить (правда, безуспешно), то испытывали и модернизировали, то всё-таки полуразрешали, но делали это с некоторыми оговорками. Например, с требованием подкладывать под заклёпки специальные обоймы, да ещё рекомендуя взять в качестве основы научноразработанный эфес «горловской» шашки. При этом рекомендуя не столько саму гаечную конструкция эфеса, сколько сам научный подход к его разработке (чего станишники Кубани и Терека не всегда могли и уразуметь). Причем, учитывая извечную расторопность российской бюрократии, всё это, буквально, длилось десятилетиями, и вполне могло бы продлиться ещё столько же.
То есть тогда, когда в военном деле стремительно захватывали доминирующие позиции пулемёты, вовсю изобретались браунинги и маузеры, а русский оружейник Фёдоров уже вынашивал идею создания первого в мире автомата, военное ведомство России всё вело полемику о целесообразности применения шашки «кавказского образца», вместо образца «азиатского».
Что сказать… на том и стоИм…
И так продолжалось аж до 1904 года, когда на фоне назревающей русско-японской войны, государь-император державным росчерком своего пера не положил конец всё этой затянувшейся дискуссии, по сути, узаконив сложившееся положение вещей. И именно с этого момента, терцы и кубанцы вместо «азиатки» с рукоятью наружу, получили возможность официально носить столь милые им шашки сугубо «кавказского образца». За основу же официальной шашки кавказских казаков была взята великолепно зарекомендовавшая себя за четыре десятилетия таннеровка, но с небольшой поправкой. Долов на ней всё же государственные российские заводы стали делать всего два (чай, это вам не Золинген какой-то…).
Так что своё законное право на использование именно КАВКАЗСКОГО, ставшего для них родным оружия, КАВКАЗСКИЕ казаки всё-таки отстояли.
И это внушает уважение!
Нам же современным казакам, практикующим своё национальное боевое искусство, всё вышеизложенное довелось собирать по крохам и внимательно анализировать, складывая его для себя в стройную и логически непротиворечивую систему. По сути, это была научно-исследовательская работа, проводимая не только ради отдания дани памяти отечественной истории (весьма, кстати, интересной!), но и для того, чтобы благодаря накопленному багажу знаний лучше чувствовать и понимать, доставшееся нам в наследство от предков оружие.
Надеюсь, что настоящие Мастера (те самые, с большой буквы!) преотлично поняли, что именно я подразумеваю под простыми вроде бы словами «чувствовать и понимать оружие». И они, несомненно, согласятся с тем, что по достижению этого понимания, культвируемый нами казачий спорт для нас стал сразу же нечто большим, чем простой набор технических приёмов, превратившись в полноценное и слаженное боевое искусство.
P.S. А ещё, мы очень щекотливо относимся к проблеме изогнутости шашечных рукоятей, ибо здесь всё обстоит очень и очень непросто… Впрочем, об этом, равно как и о физико-механических аспектах «рубочного» дела (назовём его так), да и вообще стратегиях работы клинковым оружием, мы намерены поговорить в наших последующих статьях этого замечательного журнала!
Честь имею!
Владимир Ерашов, Ростов, Россия, Всевеликое войско Донское
